Прыжок веры

[ensen]

Название: Прыжок веры
Автор:  Ensen
Артер:  tikota
Фандом: ориджинал
Жанр: философия, экшен, фантастика
Тип: джен
Рейтинг: R
Размер: мини
Статус: завершен
Аннотация: Мне с самого начала казалось, что эта миссия – прыжок веры. Мы верили, что мы победим. Мы верили, что враг нас ждал. Мы верили, что именно эти выродки, «прыгуны», нашептывали самым слабым из нас, что человек должен раствориться в окружающем мире. Мы верили, что прыгуны существуют…
От автора: писалось по арту tikota на Оридж-реверс 2014



- Взвод, приготовиться к высадке! – проорал сержант, как только волна посадочной перегрузки начала спадать. Вот железный мужик: я пошевелиться не могу, а он уже сел и принялся деятельно приводить в порядок свое снаряжение, снисходительно поглядывая на нас. Но он десантник, а они все мордовороты.
Мое кресло пришло в движение и стало принимать вертикальное положение, а я все еще с трудом хватал ртом воздух – ребра здорово ломило, а мышцы ныли. Даааа, поскупились пилоты на топливо, а отдуваться нам. Хотя... все логично: мы дешевле.
- Слушай меня, взвод, - продолжал сержант, пока мы застегивали скафандры, проверяли крепления и прилаживали к спинам ранцы. – Нам предстоит нелегкая задача. Враг беспощаден и жесток, ему нечего терять: он понимает, что предателю мы не дадим спуска. Но самое худшее в том, что они не люди. Наконец-то у нас появилась возможность уничтожить их в норе, куда они запрятались и откуда пудрят нам мозги. - Я надел шлем, и голос сержанта стал бухать отдаленными взрывами. – Это нелюди! Выродки! И сегодня мы их уничтожим!
Сержант вскочил, надел собственный шлем и, не обращая внимания на толчки турбулентности, направился к выходу. Мы следовали за ним, торопливо пристегивая к шлемам трубки респираторов – в славном местечке нам предстояло высадиться: никакого воздуха, пригодного для дыхания. Скорее всего, эти предатели уже сами передохли от недостатка кислорода: согласно данным нашей разведки, Землю они покидали в спешке, захватив корабль материального обеспечения, и эти умники не нашли ничего лучше, как отправиться на Конфеанзу, совершенно неприспособленную для жизни человека.
Впрочем, я оставил эти соображения при себе, нацепил набедренную кобуру и снял винтовку с арсенальной стойки. Нельзя недооценивать врага. Кто знает, каких ловушек они тут напридумывали: среди них были и великие умы, и хотя они нахватались противоестественных мыслей, но думалка им не отказала.
Люк отсека распахнулся, и все заполнилось зеленоватым туманом конфеанзской ядовитой атмосферы.
- Пошли, пошли, пошли!!! – заорал сержант в интерком, чуть ли не выталкивая нас с трапа.
Когда я пробегал мимо него, он похлопал меня по плечу… примерно также, как сочувствовавший декан, который пожелал мне удачи на службе и выпер меня из университета.
Я спрыгнул с трапа, отбежал на правый фланг и, встав на колено, взял на прицел лохматые кусты, окружавшие зону высадки. Так положено по тактике: снайперы обеспечивают прикрытие, пока высаживаются здоровые, мощные десантники с тяжелым вооружением. Конечно, когда эти детины сообразят, что враг близко, мы уже всех и поснимаем.
Пока десантники, подбадривая друг друга, высаживались из шаттла, я разглядывал местность через прицел винтовки. Видно не так и много: везде кусты и деревья, при этом с деревьев свисало нечто, похожее на грязные тряпки и лохмотья. То ли лианы, то ли какой-то мох… кто его разберет? В любом случае мое дело – отстреливать то, что попытается на нас выскочить, а признаков выскакивания пока не наблюдалось. Как и движения. Единственное, что тут двигалось само по себе – это наш взвод, а растительность так, колыхалась себе на ветру, и ничего – среди зелени или в зеленом небе.
Последним на землю спрыгнул сержант – все, высадка завершена. Я узнал об этом по давлению воздуха, ощущаемому даже в скафандре, - это улетел шаттл. Сержант тут же потребовал отчета от нашего отделения, и нам осталось только по очереди произнести «все чисто». Удовлетворившись этим ответом, он дал сигнал продвигаться вперед.
Разведчики отделились от нас и ловко скрылись в лесу, умудряясь не тревожить даже свисавшие с деревьев лохмы.
Я не знал, был ли толк в том, что мы высадились в десяти километрах от цели: мы не знали, сработала ли наша стелс-система против оборудования противника, из-за герметичных шлемов не могли понять, достаточно ли тихо мы идем, не имели ни малейшего понятия, с кем и с чем нам придется столкнуться…
Мне с самого начала казалось, что эта миссия – прыжок веры.
Мы верили, что мы победим. Мы верили, что враг нас ждал. Мы верили, что именно эти выродки, «прыгуны», нашептывали самым слабым из нас, что человек должен раствориться в окружающем мире. Мы верили, что прыгуны существуют…
Я шагал вперед, старательно избегая наступать на ветки. Вглядывался в зелень до рези в глазах. Оливковый, болотный, виридиан, коричнево-зеленый, фельдграу, грязно серый… как много может быть оттенков! И над всем этим господствовал насыщенно-зеленый, почти непрозрачный воздух.
- Есть визуальный контакт, - наконец, шепотом сообщил один из разведчиков. – Квадрат А-5. Движения не обнаружено. Устанавливаем наблюдение.
Дальше мы шли молча: старались не засорять радиоэфир своими переговорами и надеялись избежать таким образом преждевременного обнаружения. Связист тем временем крутил ручки, вынесенные в его костюме на плечи и предплечья, шаря по всем частотам, но, судя по всему, там было тихо.
Остаток марш броска я преодолел, стараясь очистить голову от ненужных мыслей. А о чем собственно думать? О том, зачем эта атака? Ответ ясен: чтобы нам, землянам, людям, жилось спокойнее. О том, что скоро нам в бой? Не нужно: только спокойствие делает возможными меткие выстрелы. О том, что скоро убивать? Это не убийство: они не люди, это просто устранение препятствия. О том, что скоро мои товарищи будут погибать? Пусть гибнут: на большее они – мы! – не способны, мы не рабочие, не ученые, не врачи, когда-то мы все стали солдатами. О том, что, может быть, умру я? Ненужная мысль.
На самом деле, меня тревожило только одно: зачем они прыгнули с благодатной Земли на ядовитую Конфеанзу? Что было здесь – здесь! – чего не было дома? Может ли быть, что…
Нет, не надо об этом. В прошлый раз это стало моим последним вопросом в университете.
Однако я все-таки не выдержал и задал вслух другой вопрос:
- Разведгруппа, прием! Где вас черти носят? – мы, авангард из снайперов и связиста, уже вышли к месту встречи, однако разведчиков нигде не наблюдалось.
Я прислушался, но ответа не было. Я покосился на связиста, тот только развел руками.
- Сержант, разведгруппа не отвечает, - доложил капрал.
- Занять позиции! – приказал тот.
Еще несколько метров.
- Визуальный контакт, - прошептал я и полез на дерево.
Если у противника хороший наблюдатель, то меня вычислят… другое дело, что с земли вообще несподручно. Я пристроился в развилке, приладил ствол винтовки среди веток, чтобы не сильно высовывалась, и посмотрел в оптику на нашу цель.
- Третий на месте.
Над серо-зелеными монолитами зданий возвышались черные трубы, терявшиеся где-то в небе мшистого цвета. Завод. Самое большое строение, обнаруженное на Конфеанзе. И наверняка самое важное – ведь не зря же прыгуны угнали именно корабль материального обеспечения. На нем было все необходимое для строительства нескольких заводов, которые должны были сделать жизнь первопоселенцев значительно легче.
Однако по какой-то причине завод они построили только один.
- Признаков активности нет, - доложил я и осмелился добавить, - растительности на территории завода нет, но такое ощущение, что он давно заброшен.
- Третий, нам твои домыслы не интересны, - откликнулся сержант. – Снайперы наизготовку. Десантники – вперед.
Исполняя приказ, мы приникли к прицелам, чтобы не дать врагам скрыться. Чтобы зачистить всех. Нелюдей сегодня не должно остаться.
Десантники бросаются вперед, уже не скрываясь: толку то – вокруг завода только высокая трава, даже если будешь ползти, сверху все равно увидят. Так что главное их преимущество – скорость.
Мне отчего-то показалось, что дерево заходило ходуном, пока взвод пробегал подо мной. Пара минут, в течение которой авангард десантников достигал стены ближайшего к нам здания, растянулись в вечность: я все ждал, что вот-вот блеснут падающие на землю осколки, в одном из окон промелькнет тень, грянет выстрел, которого я, конечно, не услышу, кто-нибудь из десантников упадет, будто запнувшись, и больше не встанет, а я возьму на мушку эту черную тень.
Однако ничего не произошло.
Десантники скрылись в здании один за другим, и перед заводом не осталось никаких признаков нашего присутствия. Будто наши солдаты никогда и не бросались на штурм.
Теперь нашему звену осталось только пахать взглядами территорию и напрягать слух в надежде, что из интеркома донесется хоть какой-то намек на то, что происходит.
Но было тихо. Я слышал только собственное дыхание, неестественно громкое из-за скафандра, и легкие шепчущие вздохи в интеркоме.
Ожидание затягивалось – и ничего, лишь колыхалась зелень, и мерно шуршало в наушниках…
Я встряхнулся только тогда, когда голова упала на грудь резким тошнотворным рывком.
Внутри все похолодело, когда я понял, что произошло. Я задремал! Задремал на посту! Посреди боевой операции! Картинка в прицеле по-прежнему не менялась – неподвижный завод и лениво шевелящаяся растительность. Свесившись вниз, я попытался разглядеть своих, но через густые листья и прочие мхи разглядел только чьи-то ноги. Неподвижные.
- Первый, прием! Первый! – решился я нарушить радиомолчание.
- Третий… в чем дело? – донесся до меня сонный голос командира. – Черт! Звено, подъем!
Сонные голоса товарищей наполнили эфир. Что-то шло не так. Один человек может заснуть, но чтобы сразу все подразделение? Ловушка прыгунов?
- Мы были в отключке минут пять, не больше, - жизнерадостно сообщил связист, пытаясь хоть как-то сгладить неловкое молчание. – На всех частотах пусто.
- Мы…
- Движение на два часа! – перебил капрала второй.
Я не видел товарищей, но знал, что они сделали то же, что и я: вскинули винтовки и приникли к прицелам. Палец сам собой нашел курок. По полю кто-то бежал, сломя голову и оборачиваясь через плечо.
- Отбой, это наш, - сообщил я и снял палец с курка, но продолжал наблюдать за десантником. Тот явно удирал от чего-то со всех лопаток.
Вдруг он остановился прямо на бегу, замер, сделал еще один шаг и повалился.
- Кто стрелял?! – потребовал отчета капрал.
Однако никто не признался.
- Не нравится мне все это… - едва слышно пробормотал первый. – Связист?
- Ответа нет.
- Выступаем, - принял решение командир.
Решение командования – не зависимо от того, насколько оно крупное, - не обсуждается. Армия – это не университетская комиссия, решение которой можно обжаловать. Это мне пришлось понять еще в первые два дня пребывания на службе.
Передвигались мы не спеша, прикрывая друг друга насколько это было возможно и тщательно прочесывая взглядами местность. Кто бы ни убил того десантника, а нам присоединяться к нему не хотелось… Еще больше не захотелось, когда мы добрались до тела и увидели полубезумное, испуганное выражение, застывшее на лице.
- Удвоить бдительность, - велел капрал. – Держаться вместе.
Удвоить бдительность… это нам и без него понятно. Не понятно только чего ждать: стрелок сейчас должен смотреть прямо на нас. Мы ждали выстрела, но его все не было.
Пять метров до двери, из которой выскочил наш бывший товарищ… три метра… два…
- …ко мне!
- Ты что-то сказал? – спросил связист.
- Нет…
Связист снова и снова сканировал частоты.
- Отряд… ко мне! – снова пробилось вместе с хрустом помех и потонуло в привычных тихих вздохах.
- На общей!
- Ничего…
Два шага до двери.
Мы прижались к стене – рисковать понапрасну не хотелось. Впрочем, мы все равно как на ладони, поэтому действовали мы быстро: прижались, один пинком раскрыл дверь, другой кинул гранату… оказывается оттуда отстреливались – пули выбивали искры, вгрызались в железо. Взорвалась граната.
А вот это мы уже услышали – общая частота снова ожила, и нас накрыло громким воплем боли. Пригнувшись, мы нырнули в темное помещение: шлемы в режим ночного виденья, и мы готовы стрелять на любое движение. Но вот стрелять не в кого, всех, кто тут прятался, накрыло взрывом…
- Это все наши, - констатировал пятый. – Странно… здесь уже никого не должно быть.
- Продолжаем движение.
Все дальше от входа. Меньше света, меньше мебели, аппаратуры нет совсем. Зато чем дальше, тем больше трупов – и все без исключения наш десант. И ни одного врага.
Много вопросов и ни одного ответа: кто-то застрелен, на ком-то ни царапины, кто-то без шлема, у кого-то вместо головы кровавая каша, а кто-то обгорел до золы. Но ни следа врага, ни подсказки, что произошло.
- Сюда! – донесся голос второго, уделявшего больше внимания трупам, чем возможному противнику. – Помогите мне!
Он вытаскивал кого-то, и этот кто-то был еще жив.
- Что б вас, сукины дети! – немилосердно крыл матом сержант, пока наш медик и пара добровольцев выколупывали его из-под обломков и шматов мяса. – Какого хера встали? Они засели в следующем секторе. Зачистить!
- У него шок, - сообщил второй, опускаясь на колени рядом. – Сейчас я сделаю успокоительный укол. – Он снял с рюкзака медблок – свой сержант где-то потерял - и принялся латать командира.
Пока он возился, мы на стороже у дверей. Кто-то пытался расспросить сержанта. Связист крутил свои переключатели.
В коридоре темно – глаза болели от напряжения. В ушах легкий звон – наступая, враг сделает выстрел.
… но раздался он за нашими спинами.
- Не смей! Не смей делать меня таким, как они! Не смей делать меня нечеловеком! – орал сержант. Целая обойма – в медика.
- Совсем свихнулся…
- Я теперь не человек… я теперь выродок…
В пистолете сержанта - последний патрон.
Который он разрядил в ближайшего «выродка».
- Вперед, - отдал приказ первый, снимая с тела рацию связи с шаттлом.
Мы выдвинулись, то и дело оглядывались назад и поторапливали связиста. Он все еще возился со своими крутилками.
И, наконец, преуспел.
Мне показалось, будто рядом разорвалась граната, сотни осколков которой пронзили мою голову. Эфир орал, хрипел, матерился и огрызался очередями. Звуки напирали со всех сторон, доносились вопли боли, чьи-то голоса, монотонно бормочущие на чужом языке. Перед глазами потемнело, мир вокруг поплыл, и какое-то время я не находил в себе сил сдвинуться с места.
Кто-то из ребят дернулся вперед, туда, куда звали звуки бойни. Другие же стали кататься по полу сдирая шлемы и беспомощно хватая ртами ядовитый воздух как рыбы, выброшенные на берег. К шумам интеркома примешались крики – наши и других отрядов.
И, казалось, что лишь один человек не обратил на эту какофонию никакого внимания. Связист, бледный с перекошенным лицом, вдруг сиганул куда-то в бок, стремительно пробираясь в одному ему известном направлении.
- Стой! – крикнул я ему вслед. – Выключи это! Выключи! – но он лишь прибавил ходу от моих криков.
Я бросился за ним. Сбоку какое-то движение - не я один хочу поймать связиста.
Он свернул на технический трап. Впереди – дверь. Ему не хватило лишь пары шагов. Что-то ударило его в шлем, отбросило… и он рухнул в бездну.
Мы – я и первый – остановились перед мостками.
Голову ломило от боли, гул в ушах все нарастал, иноязычное бормотание билось в висках, сводя с ума. Заткнитесь. Заткнитесь. Я хотел тишины. И нашел лишь один способ ее получить. Пальцы нашарили на бедре кобуру с пистолетом. Я приладил пистолет к шлему, дулом вверх. Нет, я не пытался застрелиться. Лишь хотел выбить радиоблок, который теперь вечно будет сводить меня с ума.
Наконец, стало тихо. Только мое шумное дыхание внутри скафандра.
Я взглянул на первого. Что теперь?
Ответить он не успел. Темная фигура возникла рядом. Что-то тяжелое врезалось первому в лицо. Брызнули осколки стекла. Промелькнули куски костей. Плеснула кровь.
Я ринулся через мостки. Что-то стучало со всех сторон по моему скафандру. Отлетало и рассыпалось.
Я бежал, закрывая от пуль хрупкий шлем.
И самое страшное – со всех сторон стреляли свои.
Удар. Это дверь пропустила меня. На мгновение я ослеп от зеленого света и несся непонятно куда вслепую, спотыкаясь, падая, вставая и продолжая бездумное бегство.
Шепот застиг меня врасплох.
«И этих существ вы называете людьми? Ими так гордитесь? Режете друг друга без малейшего колебания».
Я чуть снова не свалился – упав на колени оперся на винтовку. Успокоиться и отдышаться.
А когда взгляд прояснился, я понял – это последняя остановка. Больше мы никуда не летим. Наш шаттл лежал на брюхе, нанизанный толстые ржавые железяки на несколько метров торчащие из земли. Аппарат был покрыт грязью и чем-то напоминавшим ржавчину. Но самым странным было то, что проклятая планета уже переваривала его – бока на удивление быстро начали обрастать мхом.
Как?!
«Ну? Чего вы добились? Пришли в чужой мир, устроили полный хаос, затопили все вокруг в насилии…»
В зоне видимости никого не было.
«Что мешает вам воспринимать мир таким, какой он есть? Почему вам нужно уничтожить малейшее отличие от вас?»
Я медленно повернулся. За моей спиной под деревом удобно устроился старик. Он был тощий, сухой, с серовато-зеленой кожей, особенно болезненно выглядевшей на фоне белоснежной шкуры волка, наброшенной на плечи. Кроме этой шкуры на его теле не было ни единого волоса, а из другой одежды – только повязки на ногах.
Первым порывом было вскинуть винтовку. Но я промедлил. Пальцы старика небрежно двигались, перебирая достаточно тонкую веревку, на которой висел увесистый цилиндр, покрытый замысловатой резьбой. Он послушно вертелся на привязи, то делал выпад вперед, то возвращался в костлявую ладонь.
Что это? Задал я сам себе вопрос. И тут же нашел ответ – оружие. То самое оружие, которое навечно превратило лицо первого в кровавую маску.
Справится со мной в два счета. Но в любом случае – поздновато уже стрелять.
«Да, мы другие… но все же мы люди, - его губы не двигались, он лишь смотрел на меня. Радио было сломано… и его голос раздавался прямо в моей голове. – И мы желаем лишь того же, что и вы – жить».
Пытаясь стряхнуть с себя растерянность и испуг, я стал оглядываться по сторонам. Но видел лишь здания завода ниже по холму и деревья. На том, под которым сидел старик что-то белело. Приглядевшись, я вдруг понял – это череп. Обычный человеческий череп. А рядом болтается трубка респиратора. Я вздрогнул и не смог этого скрыть.
«Да, каждый раз, как вы приходите, происходит одно и то же, - насмешливо продолжал голос. – Вы умираете, ваши машины обращаются в пыль за секунды… Как видишь, как бы вы ни меняли природу, она все равно берет верх. Пора посмотреть правде в глаза: вы бессильны. Ваши попытки поменять все вокруг смешны, не мир глина, а человек… И когда человек это понимает и меняется вместе с миром, он живет».
- Это невозможно, - вслух сказал я, наконец, посмотрев ему в глаза. – Планетарные условия…
«Что ты знаешь о планетарных условиях? Ты всю жизнь был прикован к Земле. И сейчас прикован. И будешь прикован, пока не решишь измениться… или пока не умрешь».
Да, он прав. Я вытянул билет в один конец.
- Зачем вы покинули Землю? – задал я единственный вопрос, который сейчас имел для меня значение.
«Потому, что вы пытались изменить Землю, изменить нас…»
- Как мы могли изменить вас?
«Вы уничтожаете все, что отличается от вас. И не важно что это – условия, внешность или мысли… Взять, например, эту планету – состав атмосферы близок к атмосфере Земли, но той Земли, что была до ваших глупых вмешательств. И посмотрите теперь на себя – вы не можете дышать здесь без своих приспособлений. А именно в такой атмосфере когда-то и появился первый человек».
- Давай без нотаций, - я вдруг почувствовал ужасную усталость. Мне хотелось быстрее со всем покончить. – Делай уже со мной то, что вы делаете с нами. И закончим на этом.
«Хорошо, - согласился прыгун. – Ты не безнадежен – иначе просто не выбрался бы из буферной зоны, - он посмотрел на завод. – И мне нравятся твои вопросы. Выбор теперь за тобой»
Он бросил к моим ногам небольшой флакончик, который извлек откуда-то из своей шкуры, и развернулся, собираясь уходить. Вот так просто? Бросит меня здесь?
- Какой выбор? – крикнул я ему в спину, но он продолжал уходить.
«Твой выбор. Ты будешь либо цепляться за то, что ты человек, и пытаться изменить мир… либо - цепляться за жизнь, смиришься с миром и перестанешь быть человеком. В вашем понимании… Окончательно поймешь, почему мы улетели сюда».
- Что ты имеешь ввиду?
«Делай выбор. Если выживешь – найди меня».
Он сделал еще несколько шагов, и его фигура стала расплываться, очертания поменялись – спина выпрямилась, кости стали шире, длинные ноги исчезли, а руки и ноги стали соразмерны телу. Он будто перетекал в другую форму по одному своему желанию.
Он ушел, а я еще долго смотрел на то место, где он недавно стоял.
Делай выбор?
Хах. Мы сделали выбор, решившись на прыжок веры. Как оказалось – верить не во что.
Да, выбор у меня и впрямь большой. И времени для него у меня достаточно: ровно столько, сколько… хех… сколько будет разрушаться мой костюм.
Когда совершаешь прыжок веры, выбора не остается.
Я посмотрел на поблескивающий флакончик и протянул руку к забралу шлема…