Подарок... самый поздний

[ensen]

Название: Безумие Самайна
Автор: Ensen
Фандом: ориджинал, приправленный кельтскими поверьями
Жанр: мистика, драма, юмор
Тип: джен, немного гета
Рейтинг: R
Размер: мини
Статус: завершен
Размещение: с разрешения автора
Аннотация: снегопад загоняет пятерых молодых людей в небольшой городишко, где все еще отмечают Самайн...
Примечание: Писалось для Темного и на конкурс. А вообще... идея пришла, когда придумывал подарок для Алекто - читал про Самайн, кельтский Новый Год.

Безумие Самайна

Безумие Самайна

- … сильные снегопады. Метеорологическая служба считает, что продлятся они всю неделю… - Ральф выключил радио и откинулся на сиденье.
- Ну и? Полегчало? – спросил Джим, пытаясь разглядеть дорогу среди беснующейся стихии.
Машину мотало из стороны в сторону. Казалось, что она вот-вот вырвется из-под контроля и понесется, куда поведет ее прихоть снега, но Джим каким-то образом каждый раз умудрялся вернуть ее на дорогу. Чего ему это стоило, можно было судить только по напряженному прищуру и по побелевшим костяшкам вцепившихся в руль рук.
- Да я и без них вижу, что сильный снегопад! А своими прогнозами они точно не помогут нам выбраться отсюда! – Ральф ударил кулаком по приборной доске.
Бардачок открылся, и ему на колени посыпались какие-то бумаги. Разразившись неблагозвучным потоком слов, Ральф принялся их собирать.
- Ну, молодец! – фыркнул Джим, стараясь не отвлекаться от дороги.
- Утихомирься, Ральфи, - Хоуп успокаивающе похлопала его по плечу.
- А я не хочу утихомириваться! Тридцатое октября! Какой, к черту, снег?! Рано еще!!!
А снег не знал… и падал. Точнее бушевал вокруг, как заправский костер. Видимо, как раз его-то предупредить и забыли.
- Ну-ну, - Хоуп просунулась между передними сиденьями и принялась целовать Ральфа, игнорируя протесты Джима.
- Эй, я вообще-то машину веду!
Ральф заткнулся, а я старался на них не смотреть. Что было сложно, потому что Хоуп едва ли не залезла мне на колени, чтобы дотянуться.
И какой черт дернул меня ехать на озера с двумя парочками? А ну да. Черта – вернее, чертей - звали Ральф и Джим. Они решили, что небольшое путешествие поможет мне развеяться после весьма болезненного расставания с Мери. Сказать по правде, я так и не понял, как оказался в машине зажатым между Хоуп и Сарой, и до сих пор пытался придумать способ от них слинять. Сослаться на больную тетушку не получилось – эти гадики не поленились проверить.
Я встретился взглядом с Сарой, и она мне ободряюще улыбнулась. Спасибо ей, конечно, но я бы…
Сильный толчок - я повалился на Хоуп, впечатав ее в кресло Ральфа. Девчонки взвизгнули.
- Все, приехали, - мрачно сообщил побелевший Джим, испуганно вцепившись в руль.
- Поаккуратнее надо! – зашипел Ральф, потирая ушибленный висок, и повернулся к нам. – Все в порядке?
Ответом ему стало мое ойканье – Хоуп высказала все, что обо мне думает, не только словами.
- Сосаться надо на заднем сидении, - буркнул Джим, вылезая из водительского кресла.
Белый хаос тут же заглотил его фигуру, едва он отошел, чтобы посмотреть, что с капотом – там маячило что-то темное.
- Господа отдыхающие, наш корабль сел на сосну, - с непонятным удовлетворением объявил он, вернувшись в салон.
Сара закусила губу. Сейчас я завидовал Джиму: она не сказала «Я же говорила!». А она говорила. Говорила, что надо было оставаться в Литтл-спрингс и дождаться, пока метель уляжется. Я тут права голоса не имел, но был с ней согласен. Хотя кто знал, что обычный снегопад в неурочное время превратится в настоящий буран? Наверное, надо было остановиться и переждать, когда все вокруг будто взбесилось, но Джим опасался, что нас заживо похоронит в этой машине. Нет, конечно, она была довольно комфортабельной и не самой старой модели, но в качестве последнего пристанища явно не импонировала. Хотя, весной бы все равно откопали.
- И что теперь? – кисло поинтересовалась Хоуп.
- Идти, - выдавил я, потирая ушибленные места. – Не хочу братскую могилу в машине.
- Тебе Мери последние мозги отшибла?! Хочешь идти через ЭТО?! – она ткнула пальцем за окно.
Я скривился и промолчал. Конечно, лезть под снежные пощечины мне не хотелось, но сидеть тут и ждать чего-то… да еще рядом с этой истеричкой? Увольте.
- Он прав, надо идти, - неожиданно поддержал меня Ральф, ковыряясь в телефоне. – Если нас тут засыплет – то мы встряли. Сеть не ловит.
Джим, по-видимому, был того же мнения, потому как начал активно шуршать вынутой из бардачка картой.
- Судя по всему, тут через пару километров небольшой городишко, Ронат, - сообщил он. – Дойдем до него, а там уже решим, что делать.
Хоуп закатила глазки, но оставаться в машине одной ей явно не хотелось. Прихватив все самое необходимое, мы отважились вылезти под удары ветра. Он швырял в лицо пригоршни снега, снег колол щеки, хлестал по глазам и булавочными уколами таял на губах. С трудом переставляя ноги – чему мешала и взбитая дорога, и ветер в лицо, - мы медленно продвигались вперед, то и дело останавливаясь ждать подотставших девчонок. Наверное, мы бы так и потеряли их, если бы они то и дело нас не окрикивали. И то мы с трудом их слышали – ветер выл как заправский вурдалак. Какое-то ватное отупение окутало сознание, оставляя лишь место для полустертой колеи. Казалось, что кроме дороги не существовало ничего – ни гнущихся под ветром деревьев, ни нас самих. Ресницы и воротники покрывались длинными снежными иголками вроде сосновых.
Мы не заметили, как оказались в Ронате, пока Ральф не запнулся обо что-то, что на проверку оказалось низенькой скамейкой. Весь городишко будто вымер: даже собак и кошек на улицах не наблюдалось, а на окнах все шторы и жалюзи были наглухо задраены. Впрочем, в такой снегопад удивляться ничему не приходилось. Но сколько мы ни стучали в двери, нам никто не открывал, будто и впрямь никого не было.
- Да куда все делись?! – негодовал Ральф, долбя покрасневшими от холода кулаками в дверь дома, наверное, двадцатого.
- Ты меня спрашиваешь? – не выдержав, огрызнулся я.
Я замерз. Казалось, что с каждым шагом в ногах лопается очередной промерзший сосуд, превращаясь в красную ледяную крошку, а руки горели от попыток достучаться.
Вдруг в двадцать первом, куда стучалась Сара, щелкнул замок. Он щелкнул так громко, что эхо прокатилось по пустым улицам, даже вой ветра и снеговое одеяло не могли его задушить. Мы все столпились у двери раньше, чем она успела открыться. На пороге стояла сухая старуха – вылетая египетская мумия. Не дав нам и слова сказать, она пугливо оглянулась по сторонам и отступила в коридор, пропуская нас внутрь.
- Быстрее! – пришептывала она на нас, будто чего-то опасаясь.
Она старательно заперла за нами дверь и, дождавшись, когда мы разденемся и скинем рюкзаки, знаком велела следовать за ней. Привела она нас в просторную темную кухню. Как и во всем городишке окна были тщательно закрыты. Так же знаком велев рассаживаться, она поставила перед каждым тарелку горячего овощного супа, начерпанную из большущей кастрюли с плиты, и села рядом.
- А вот теперь рассказывайте, каким ветром вас сюда занесло? – голос у нее потрескивающий как сушняк.
- Тем же, что весь этот снег, - ответил я.
- У нас машина сломалась, - с набитым ртом пробормотал Джим, укоризненно поглядывая на меня.
Он явно считал, что не стоит подыгрывать полусумасшедшей старухе. Я покорно замолчал и уткнулся в тарелку, наконец, разобрав причину подобной невежливости. Изголодавшийся организм уже давно требовал пищи, и этот суп, наверняка, не только мне казался самым восхитительным в мире. Горячее варево мягко обволакивало желудок и согревало продрогшее тело.
- Извините за беспокойство, - склады вежливости в душе Сары полностью оттаяли. – Меня зовут Сара, а это Хоуп, Джим, Ральф и Артур.
- Артур? – взгляд старухи – цепкий и пронизывающий – безошибочно остановился на мне. – Хорошее имя, легендарное… много дает, но и налагает много…
- А как вас зовут? – продолжала гнуть свое Сара. Иногда она становилась больно уж упрямой.
- Демхнейт Эшлинг.
- Очень приятно, миссис Эшлинг, - под строгим взглядом Сары нам всем пришлось оторваться от тарелок и покончить с вежливостями.
- А куда делись все остальные? – поинтересовалась Хоуп. – Сколько мы не стучались, нам никто так и не открыл.
- Самайн.
- Что? – спросили мы одновременно.
- Скоро. Сегодня канун.
- А что такое Самайн?
Ральф даже есть перестал от любопытства.
- Праздник начала зимы.
- Да уж, зима, - тяжело вздохнул Джим, уныло посмотрев на задернутые шторы.
- И из-за Самайна все по домам сидят? – поразилась Хоуп.
- Да. Нельзя выходить на улицу - нехорошее время, недоброе. Сиды рыщут. Коль приглянешься – утащат с собой в царство фей.
Джим издал такой звук, будто чем-то подавился.
- Автосервиса у них точно нет, - констатировал он.
- Все так и будут сидеть по домам, пока этот ваш праздник не кончится? – поинтересовался Ральф.
Заметив, что наши тарелки опустели, старуха вновь вскочила и принялась хлопотать, разливая нам чай, и, только снова усевшись, ответила.
- Завтра ночью все пойдут на холм, - она махнула куда-то в неопределенном направлении.
- А когда кончится этот праздник? – спросила Сара. – Когда можно будет выходить?
- Четвертого.
- Блеск! Мы застряли в этой дыре почти на неделю!
- Погоди, может и не застряли… Здесь хотя бы связь есть, - недопив чай, Джим схватился за телефон и вышел из кухни.
За столом воцарилось напряженное молчание.
От тепла и еды меня разморило, а тишина и вовсе прикончила. Мне было хорошо, уютно. Не нужно было идти через буран, не нужно было мерзнуть под укусами холода… Проваливаясь куда-то, я слышал, как вернувшийся Джим объявил, что и техпомощь, и такси не появятся, пока не уляжется эта пурга.
Проснулся я уже ближе к ночи. Кто-то, наверное, Джим с Ральфом, перетащил меня в спальню и уложил на матрас. Какое-то время я лежал, вслушиваясь в вой ветра за окном, но потом все-таки встал. Нам выделили небольшую комнату с двумя кроватями, которые предоставили девушкам, Джим и Ральф тоже пристроились на матрасах недалеко от меня. Поправив Саре сползшее на пол одеяло, я выскользнул из комнаты и отправился на поиски чего-нибудь съестного.
Потягиваясь и позевывая, я все-таки обнаружил кухню. К моему удивлению, раздвинутые шторы свободно свисали по обе стороны окна, а на подоконнике горела ровным пламенем белая свеча. Стол был почему-то накрыт на несколько человек, будто хозяйка кого-то ждала. Не решившись прикоснуться к еде на столе – хотя все пахло более, чем просто завлекательно, - я налил себе из-под крана холодной воды и, потягивая ее мелкими глоточками, подошел к окну. Пламя свечи дрогнуло и выровнялось снова.
Вьюга еще не улеглась, и другие дома таяли за ее занавесом. Можно было подумать, что за окном только запорошенная снегом темная равнина, если бы не огоньки, мерцавшие, похоже, в каждом доме. Наверное, тоже свечи.
Пламя свечи снова всколыхнулось, и я обернулся, невольно подавшись назад и налетев на откос окна. За моей спиной, совсем близко, стояла старуха. Я даже не слышал, как она вошла. Тени причудливо танцевали на ее лице, и казалось, что она гримасничает, превращаясь то в добрую фею, то в коварную ведьму.
- Миссис Эшлинг… - пробормотал я, ощущая, как колотится в груди сердце.
- Не спится?
- Есть немного… слегка проголодался, - я залпом допил свой стакан воды, чтобы хоть как-то успокоиться.
- Подожди чуток, - не зажигая света, она достала что-то из холодильника и принялась кухарить.
- Вы кого-то ждете? – спросил я, на всякий случай усаживаясь на самый дальний угол стола.
- Да. Родственников, - должно быть, зрение у нее было как у кошки: в этом полумраке она умудрялась чего-то резать, а я видел лишь блики, играющие на лезвии ножа.
- Извините, что вам мешаем.
- Нет, нет, они не задержатся дольше, чем на ночь, - она поставила передо мной целую тарелку разных бутербродов и кружку горячего чая.
- А зачем свеча? – я с аппетитом жевал бутерброд, но моему любопытству этого было мало.
- Чтобы они нашли мой дом, - она села напротив меня и с легкой улыбкой наблюдала, как я ем.
- Но как они это сделают? Свечи ведь зажгли по всему городу, - переключившись на свечи, я и думать забыл о страшной непогоде, через которую ломанется только полный псих.
Она покачала головой будто китайский болванчик.
- Мертвых не глаза ведут.
Я поперхнулся чаем. «Нет, она точно сумасшедшая», - мысленно твердил я, стараясь убедить себя в том, что мне только кажется, будто она адекватна и искреннее верит в то, что говорит. Преодолевая сильнейшее желание немедленно выскочить за дверь и бежать отсюда на своих двоих, я почел за благо сменить тему.
- Скажите, а почему вы нас приняли? Больше никто ведь не открыл двери, - почему-то меня очень беспокоил именно этот вопрос, хотя чувство, что это какой-то неправильный город не покидало еще с тех пор, как мы сюда вошли.
- Мой сын умер в Самайн. Его нашли мертвым у дороги… Слушай, юный Артур, куда бы ты ни шел в дни Самайна, не оборачивайся, если услышишь за собою шаги. Нельзя оборачиваться! Понял?
- Д-да… - как голоден я ни был, но всякий аппетит улетучился от таких заявлений. – Спасибо за угощение. Пойду я прилягу… что-то у меня голова кружится.
Когда я встал, пламя свечи снова всколыхнулось, преломившись в глазах старухи, отчего они вспыхнули как уголья. Поднимаясь в спальню, я все еще чувствовал на себе взгляд этих горящих глаз и настороженно прислушивался – вдруг за моей спиной раздадутся шаги.
- Артур, вставай, - Сара мягко трясла меня за плечо.
- Не хочу, - пробурчал я, кутаясь в одеяло.
- Останешься голодным, соня! – рассмеялась она, и вскоре я услышал, как заскрипели ступеньки под ее ногами.
Я неохотно вылез из постели и побрел следом за ней. Хоуп, Ральф и Джим уже сидели за столом, а старуха суетилась по кухне. На плите аппетитно шкварчала яичница с беконом. Я огляделся – окно снова было плотно занавешено, и никакого намека на ночное ожидание. Вместо свечи на подоконнике стоял горшок с вянущей розой.
Сейчас, при свете дня, ночной разговор казался суеверной чепухой, над которой хотелось посмеяться. Впрочем, есть хотелось еще больше.
- И как у нас погодка? – поинтересовался я, подсаживаясь к столу.
- Все так же, - мрачно ответил Ральф.
Он ел так, будто не ощущал вкуса. С таким же успехом он мог жевать не ароматную яичницу, а какой-нибудь турнепс. Я пытался завязать разговор, но наверняка выглядело это очень натянуто, и старался избегать взгляда Эшлинг, но тот неотступно следовал за мной. Оставалось только удивляться, как это на мне еще не тлеет одежда. Хоть я изо всех сил вел себя так, будто ничего не происходило, но мне было очень и очень неуютно. Даже завтрак с трудом пролазил в горло.
Тишина стояла мертвая. Хоуп зло ковыряла яичницу, да и Джим хорошим настроением похвастаться не мог. Впрочем, его-то я понимал: не до веселья тут, когда угрохал машину и бросил ее черте где. А на Ральфа это вынужденное заключение в далеком от цивилизации городишке давило, пожалуй, больше, чем на всех нас. Сара просто молчала. То ли из солидарности с Джимом, то ли боялась, что разразится скандал – нервы были на пределе у всех.
- Может, вам помочь? – спросила вдруг она, когда мы приступили к чаю.
- Помочь? – удивилась старуха.
- Да, вы так о нас заботитесь… Прям неловко даже, - поддержал Сару Джим.
- Ну… - старуха внимательно нас оглядела, - разве что по дому поможете прибраться, еды сготовить да дров нарубить.
- Дров?! – мы удивленно уставились на новехонькую газовую плиту.
- Вечером праздник – будем разжигать костер, а для него дрова нужны. Много, - пояснила Эшлинг.
- Ааааа….
- Да какой костер в такую погоду?! – возмутился Ральф.
- К вечеру рассеется, - уверенно заявила старуха и принялась деловито командовать.
- Вот уж не думал, что придется этим заниматься, - со смехом говорил Джим чуть позже, собирая разлетавшиеся по подвалу полешки: Эшлинг сослала нас рубить дрова.
Я рубил, а Джим уворачивался. Но лучше уж хоть чем-то заниматься, чем сидеть, глядеть друг на друга волком и ругаться. Впрочем, Ральфу, которому пришлось познакомиться со старинным пыточным орудием под названием веник, мы не завидовали и не горели желанием поменяться с ним ролями. Девушки же осели на кухне и осваивали местные праздничные блюда.
- А думаешь, я думал? – я в очередной раз замахнулся тяжеленным топором.
- Эй! Полегче! - следующее полено снова прицельно полетело в Джима, тот едва успел отпрыгнуть.
Руки у меня росли явно не из того места для подобной работы: весь подвал был уже усыпан мелкими щепками, и мы оба перемазались в невесть откуда взявшейся смоле.
- А поленья-то тисовые и ольховые, - вдруг заметил Джим.
- И что? – я вколотил топор в чурбан и оперся на него.
- А то, что тисы и ольха здесь не растут.
- И? – я подустал и соображал плоховато.
- Их специально откуда-то привезли, - терпеливо пояснял Джим, собирая поленья. – А ты знаешь, что эти деревья когда-то использовали в особых ритуалах? Например, ольху сжигали, чтобы призвать мертвых.
Я вздрогнул, вспомнив свое ночное приключение. Мерзкий морозец пробежал по коже, будто сдирая ее. «Ну и? Каждый сходит с ума по своему, да? – ядовито спросил я у самого себя. – Ральф на всех рычит, Хоуп злится, а у меня, похоже, крыша поехала на почве оккультизма. Окстись, парень!»
- А ты откуда знаешь? – полюбопытствовал я, внимательно разглядывая друга.
- Ну… - Джим немного замялся. – Наш историк всякими такими ритуалами интересовался, а у меня была запара… Вот и писал работу по использованию растений в языческих ритуалах и приписываемым им магическим свойствам.
- Ну ты, блин, даешь… Где твои травки и где всякая мистическая хрень. Тоже мне, ученый, - я фыркнул.
- Хочешь жить – умей вертеться, - Джим пожал плечами и отобрал у меня топор. – Теперь твоя очередь играть в вышибалы.
- Мальчики, перекусить не хотите? – донесся через некоторое время до нас крик Сары.
Побросав чурбаки и топор, мы с готовностью сорвались с места нашей ссылки. А в кухне нас уже ждала еда…
Как и предсказывала Эшлинг, вьюга улеглась еще до сумерек. Джим попытался дозвониться до ближайшего города в надежде на техпомощь или такси. Но нам опять не везло – ни те, ни другие не собирались выезжать, пока не расчистят дороги.
- И что будем делать? – вяло спросил Ральф.
Даже после сомнительного развлечения в виде наведения порядка ему не полегчало.
- Сегодня же Хэллоуин! – вспомнила Сара.
- Предлагаешь идти по домам? «Розыгрыш или угощение»? – передразнила Хоуп.
- Сегодня ночь Самайна, - вмешалась Эшлинг. – Надо идти на холм.
- Никуда я не пойду! – набычился Ральф.
- Рискуешь, юноша, ой рискуешь!- от голоса старухи мурашки поползли у меня по телу. – Нельзя пропускать Самайна – постигнет кара сидов.
Ральф набрал в легкие побольше воздуху…
Мы замерли.
Он глубоко выдохнул. Сдержался. Бросив на нас хмурый взгляд, он с грохотом отодвинул стул и ушел наверх. Мы смотрели ему вслед – Хоуп испуганно, Джим и я – удивленно, Сара – с жалостью.
- Пойдемте, а? – повернулась она к нам.
- Ты веришь в эту ерунду? – слова Хоуп так и сочились ядом.
- Да брось! – отмахнулась Сара. – Мы либо будем сидеть в доме, либо пойдем посмотрим на этот Самайн. Я за то, чтобы посмотреть! – ее глаза радостно блестели, и она чуть ли не хлопала в ладоши, прямо как ребенок.
- Ну, пошли, - обреченно согласился Джим. – Артур?
- Если я просижу в четырех стенах еще полдня – точно спячу.
- Хоуп, с нами?
- Ладно, пошли, - пожав плечами, согласилась она.
- Тогда идите собираться, - велела Эшлинг. – Уже скоро.
Я снова поймал на себе ее взгляд, и мне показалось, что она почему-то радуется тому, что мы идем. С чего бы это? Теперь идея идти на праздник казалась мне менее привлекательной… но сидеть в доме, где поджидают мертвецов, - а старуха снова поставила на окно свечу, правда, незажженную, - мне хотелось еще меньше.
Из дома мы вышли основательно нагруженными и укутавшимися. Эшлинг всучила девчонкам свертки, нам же с Джимом достались дрова. Впрочем, далеко тащить их не пришлось: на улице поджидал пикап, в кузов которого мы и сгрузили нашу ношу. Избавившись от тяжести, я огляделся: выпавший за эти дни снег придал городу рождественский вид. Да и вообще, возникало ощущение, что вот оно, Рождество: из украшенных венками и омелой домов выходили разряженные люди со свертками в руках. Кое-кто даже был в маскарадных костюмах…
Только было одно но…
Все это происходило в полнейшем молчании. Молчали все. Даже дети. Раздавался только скрип дверей, шорох одежды да похрустывание снега под ногами. И никто никуда не уходил – все толпились на улице, будто ожидая чего-то. Хоуп пару раз открывала рот, чтобы что-то сказать, но тут же снова закрывала, повинуясь гробовому молчанию этих странных людей.
В этой тишине раздался мягкий перезвон колокольчиков – откуда-то вывернул мужчина в ярко-голубом балахоне, в руках у него бренчала серебряная ветка. Удостоверившись, что все внимание приковано к нему, он отдал ветвь в руки следовавшего за ним мальчика в полосатой одежде и принял у девочки какой-то музыкальный инструмент вроде гобоя. Под аккомпанемент этого инструмента и перезвон колокольцев толпа пришла в движение и двинулась вслед за музыкантом к окраине города – вверх на холм.
Судя по всему, днем по домам отсиживались не все: снег на холме был тщательно убран, а то, что осталось, – утрамбовано. На верхушке холма рос здоровенный дуб, непомерного обхвата. Рядом с дубом виднелась старая на вид кладка колодца и тщательно сложенное кострище.
Женщины и дети – и среди них, по знаку Эшлинг, Сара и Хоуп, - отдавали свои свертки людям в зеленых одеждах, те тут же распаковывали их и раскладывали прямо на земле. Пронзительное пение странного инструмента смолкло, и к дереву вышли двое мужчин в белых балахонах.
- Мы собрались здесь, чтобы воздать почести богам и старым дорогам, получить благословение от духов и вспомнить наших предков, - начал тот, что был постарше.
Второй стал бормотать что-то на смутно знакомом, но не понятном языке, и все это было похоже на… молитву, насколько я в этом разбирался. И как на молитвах паства отвечала проповеднику. Мужчина взял что-то из подношений, рассыпал вокруг себя и запел, подыгрывал ему все тот же в синем. Я не мог разобрать ни слова, и происходящее нравилось мне все меньше.
Когда они смолкли, появилась молодая женщина, тоже в белых одеждах… Тут мне показалось, что мы и вовсе провалились куда-то во времени. Вместо того чтобы, как все нормальные люди, взять спички или зажигалку, она принялась тереть друг от друга какие-то палочки… прям индеец посреди города! Правда, вопреки моему скептицизму огонь она добыла довольно быстро – видимо, долго тренировалась, - и бросила в него что-то, отчего пошел дурманящий дым.
- Ты понимаешь, что тут происходит? – поинтересовался я у Сары, стараясь поменьше дышать.
- Они возносят благодарности духам и совершают жертвоприношения, - ответила она, не оборачиваясь: вниманием девушки завладел очередной появившийся на сцене персонаж, льющий в колодец воду. – Никогда ничего похожего не видела…
- Ты понимаешь, что они говорят?! – удивился я и забыл о том, что дышать глубоко не рекомендуется.
- Немного. Это очень древний язык… наверное, времен рунного письма… - отвечала она рассеяно, полностью погрузившись в действо.
- Ну вот, приехали… Сектанты! – мне очень захотелось оказаться в занесенной снегом машине посреди ночного леса.
Сектанты же продолжали свой ритуал: следующий явно перепутал дуб с елкой и принялся его наряжать, бормоча какие-то слова. Голова у меня кружилась от ароматного дыма, но уйти я не мог. И дело было вовсе не в том, что странные заклинания, которые теперь произносили все участники церемонии поочередно, приковывали меня к месту. Нет. Просто протолкнуться через собравшуюся толпу было совершенно невозможно.
- Только не говори мне, что они каких-то демонов призывают, - шепнул я Джиму.
- Ты меня спрашиваешь?
- Ну, а кто у нас оккультизмом занимается?
- Не ко мне это… по моей части травки. Лучше как врач скажи, чем это воняет.
- Благовоние какое-то…
- И? Чем это грозит? – мы не опасались разговаривать: все вокруг запели на этом странном языке.
- Больной головой, - скривился я. – Или глюками.
- Вот последнего нам как раз и не хватает… ко всему прочему.
- Мы поступили так, как поступали наши предки и как будут поступать наши дети, - вдруг заговорил старик в белом на нормальном языке. - И боги ответили нам! Так выйдем же в мир, наполненный знанием того, что жертвы наши приятны богам и что мы идем дальше под их защитой!
После здешнего «аминь» снова заиграли музыканты в синем, но толпа не спешила расходиться. Наоборот, мне показалось, что она даже выросла в размерах… или только теперь я обратил внимание на местный клуб исторической реконструкции: женщины щеголяли в замысловатых платьях, мужчины – в длинных расшитых кофтах – никак из гардероба жены, - плащах и штанах с сапогами. Надо сказать, что в них пропали отличнейшие актеры: более манерных, благородно-аристократичных и презрительных людей я еще не видел.
Все смешалось, когда жители Роната начали танцевать, увлекая за собой и нас. Они кружились вокруг костра то в одну сторону, то в другую. И если мы с Джимом и Хоуп неохотно следовали за всеми, то Сара быстро исчезла из нашего вида и, насколько я мог судить, ей тут же нашелся партнер. Джим не стерпел и начал пробираться в самую гущу танцующих, пытаясь отыскать свою девушку.
- Что ж ты не танцуешь? – маленькая разодетая девочка подбежала к Хоуп и потащила ее за руку, пытаясь увести в хоровод. – Не обижай хозяев!
- Велико горе! – фыркнула Хоуп, отнимая руку.
- Горе? Ты еще не знаешь, что такое настоящее горе, - от взгляда девочки мне стало совсем уж не по себе: с лица ребенка смотрели вечные глубокие глаза, в которых не было теплоты и состраданья.
- Ладно, Хоуп, пошли, - я схватил ее за руку и потащил прочь, вытанцовывая девушку из толпы.
Танцор, правда, из меня не важный, так что я существенно оттоптал ей ноги, но, что странно, она это вытерпела. Откуда-то вынырнули Джим с Сарой, и, когда мы все вместе, наконец, выбрались, то обнаружили, что откуда-то появились скамьи и обильно накрытые столы.
- Что же вы ждете? К столам! – велела нам вдруг оказавшаяся рядом Эшлинг и прошествовала вперед.
Другого ужина не предвиделось, поэтому мы сочли за благо присоединиться. Не успели мы сесть, как Хоуп поморщилась. Я ее не понимал: на мой взгляд холодная рыба и всякие копченья-соленья выглядели довольно привлекательно, и ко всему была своя выпивка. Кроме того, в воздухе завитал запах жаркого – чуть поодаль развели еще несколько костров, и теперь на них поджаривались чуть ли не целые туши. Впрочем, девушку, требующую диетическое мороженное и фруктовый салатик, обилие мяса явно не устраивало. Сара, судя по всему, тоже предпочла бы что-нибудь полегче.
- Отведайте рыбы, запеченной с травами, - раздался вдруг голос – напротив нас сидел парень-реконструктор, кажется, тот самый, что тянул Сару танцевать. Он протягивал ей блюдо с весьма симпатичной рыбкой, посыпанной какой-то зеленью.
- Спасибо, - она дружелюбно улыбнулась, принимая блюдо.
- А вы откуда будете? – он принялся манерно поедать содержимое своей тарелки,
- Мы из…
- А тебе какое дело? – встрял Джим. – И вообще с чего ты взял, что мы не отсюда?
- Вы слишком сковано себя чувствуете, - ответил парень, как-то по-особенному склонив длинноволосую голову набок, - и в церемонии не участвовали.
- Вы заметили? – спохватилась Сара.
Похоже, она обращалась к нему на «вы», сама того не сознавая. Хотя он был нашим ровесником, что-то в его осанке, жестах и манере говорить сами собой вызывали такое отношение. Я завистливо вздохнул: вот уж есть чему поучиться.
- Да. А еще я заметил, что вам, леди, пришлось по вкусу это празднество: ваши глаза сияли как звезды, и я не мог оторвать от вас взгляд, - он мягко улыбнулся и, несмотря на напыщенность фразы, почему-то ни малейшего сомнения в его словах не возникало.
- Слушай, проваливай-ка ты отсюда! – Джим, начавший нервничать еще на танцах, теперь окончательно взбесился.
- Джим!..
- Вам не кажется, что вы ведете себя несколько неподобающе?
Я тяжело вздохнул: сейчас придется еще и его успокаивать. Странно, что Хоуп не высказывается… я оглянулся и обнаружил, что Хоуп рядом со мной нет.
- Это я себя неподобающе веду? Да ты-то что себе позволяешь? – лез в бутылку Джим.
- Сара, ты не видела Хоуп? – я старался переорать его, и каким-то чудом она меня все-таки услышала.
- Нет. Найди ее.
- Но Джим…
- Я сама разберусь! – решительно заявила она.
Мне оставалось надеяться, что с Джимом она справится. Впрочем, я даже был в этом уверен: не раз мне приходилось наблюдать, как тихая и спокойная Сара обуздывала этот тайфун. Оставив их разбираться между собой, я двинулся на поиски Хоуп.
Впрочем, нашлась она довольно быстро – ее розовая куртка маячила путеводным фонарем, - Хоуп присоединилась к группе девушек у костра. Они развлекались тем, что швыряли в огонь какие-то шарики, которые вспыхивали еще на лету. Хоуп тоже подошла к корзине и зачерпнула целую горсть.
- И что ты собралась делать? – я подошел к ней вплотную и наклонился к корзине, там оказались орехи. – Тоже жертвы приносить будешь?
- Нет, будущее предсказывать.
Похоже, настала ее очередь: она подошла к костру, швырнула в него орехи и принялась внимательно вглядываться во взметнувшиеся языки пламени.
«О господи… - подумал я. – Сумасшествие подкашивает и наши ряды. Эта вон на огне теперь гадает… Будем надеяться, что она не доберется до капусты».
Судя по странным манипуляциям и то разочарованным, то радостным крикам у бочки с вышеупомянутым поставщиком детей тоже на что-то гадали.
- Ну как? Видишь что-нибудь? – поинтересовался я.
- Отвянь, - Хоуп, не глядя, оттолкнула меня, напряженно вглядываясь в дым и огонь.
Ее лицо все больше бледнело, порой по нему будто легкая судорога пробегала. Я тоже вглядывался в костер, пытаясь понять, что она там разглядела, но видел лишь взлетающие в темное небо искры и вспышки пламени. Но Хоуп что-то видела: ее глаз вдруг в один момент ушла вся жизнь – они стали зеркалами, в которых плясали смутные тени.
Я не на шутку обеспокоился и встряхнул ее за плечи. Она на мгновение оторвала взгляд от костра, едва обратив его на меня, и в следующую секунду смотрела обратно. Я не знал, что она там видела, - эх так и думал, что нельзя было дышать тем дымом! - но теперь этого не было. Она еще раз взглянула на меня, вырвалась и пошла прочь.
- Хоуп! – окликнул я, бросаясь следом.
- Не надо, - остановила она меня безжизненным голосом. – Не надо за мной идти. Я хочу побыть одна.
Я послушался – иначе это было все равно, что дразнить спящую кобру. Черт… Все разбежались по разным углам, а я, по ходу, крайний. Вздохнув, я побрел, куда несли ноги: возвращаться в дом не хотелось, сидеть где-то одному – тоже. Оказалось, что мне вздумалось пройти мимо танцующих, и я вдруг разглядел среди них Сару. Но – тут меня кольнуло странное ощущение, - с ней был не Джим, а тот пафосный реконструктор.
Но куда же тогда подевался Джим? Неужели они разругались? Огорчало меня это или нет, я не знал. Куда больше мне не понравилось то, что этот разодетый явно примеривался поцеловать Сару. Тут уж я не вытерпел и, особо не раздумывая, подошел к ним.
- А где Джим?
- Не знаю, - Сара раздраженно пожала плечами: видимо разговор был не из приятных. – Кажется, он пошел туда, - она ткнула в сторону рощи.
Я потоптался рядом с ней, но не придумал ничего, что можно было бы сказать, и повернул в указанную сторону. Костров теперь было множество, а потому я смог разглядеть дорогу с холма, не рискуя сломать себе шею. Чуть слева я увидел сам город – в некоторых в окнах снова зажглись свечи.
«Куда бы ты ни шел в дни Самайна, не оборачивайся, если услышишь за собою шаги. Нельзя оборачиваться!» - некстати вспомнились мне слова старухи.
Я остановился и прислушался: а вдруг и вправду за мной кто-то идет. Но было тихо, доносился лишь отдаленный смех да поскрипывание промороженных деревьев. «Таааак… приступ мании преследования на фоне общей шизофрении, вызванной интенсивной мистификацией», - поставил я диагноз сам себе.
Неизвестно до чего бы я еще додумался, если бы не услышал крики. Я бросился в ту сторону и, не добежав до опушки рощи, остановился как вкопанный. Уж не знаю, откуда Хоуп достала небольшой изящный топорик на длинной рукояти – наверное, уперла у кого-то из мясников, - но использовать эту штуку она явно собиралась по назначению. Правда тушку выбрала не ту.
- Убийца! Сволочь! Предатель! Ненавижу! – кричала Хоуп, размахивая топором.
Джим напряженно следил за ее движениями и то отскакивал, то пригибался, стараясь избежать встречи с лезвием, почему-то отливавшим зеленым в свете показавшейся луны. Парень явно паниковал и беспокойно озирался, я тоже чуть было не поддался панике, но вспомнил, что я все-таки врач, а уж они-то должны сохранять присутствие духа в любой ситуации.
- Хоуп! – крикнул я, приближаясь к ним. – Хоуп, ты что делаешь?
Она обернулась ко мне: заострившееся лицо искажено невероятной злобой, клыки оскалены, в запавших глазах зеленоватый блеск, подобный всполохам на лезвии топора. Шапку она где-то потеряла, и волосы растрепались как у ведьмы.
- Хоуп, остановись. Что ты делаешь? – я медленно шел к ней, беззащитно подняв руки.
- Артур! Он убил его, Артур! – истерично крикнула она.
Джим, про которого она, казалось, забыла, напрягся, готовясь к прыжку. Он взглянул на меня, и я помотал головой. Не надо…
- Кого убил, Хоуп? – я старался, чтобы мой голос звучал мягко и спокойно, а движения не внушали опасения. – Хоуп, отдай мне это, и мы поговорим, - я протянул руку… - Нет, Джим! Джим!!!!
Джим, видя, что ее внимание приковано ко мне, решил, что пора действовать. Он бросился на Хоуп, собираясь отобрать топор, но каким-то образом она почувствовала его приближение. Я видел, как она скользнула в сторону, взмахнув топором, и, пошатнувшись, Джим рухнул в снег.
- Джим! – я бросился к Хоуп, собираясь ее схватить.
Ловко выдернув топор из стонущего Джима, Хоуп крутанула его, как заправская воительница, и замахнулась на меня. Я рухнул лицом в обжигающий снег, ощущая, как холодное лезвие распарывает одежду и вместе с ней мое плечо. Рука взорвалась от боли, но я понимал, что нельзя так просто лежать. Я перекатился и приподнялся. Будто чужая воля направляла Хоуп. Снова вспыхнуло уже не блестящее лезвие…
- Хоуп! – я бросился на нее, схватив в объятья, прижимая руки к телу.
Но я опоздал…
Топор успел опуститься на шею копошащегося в снегу Джима.
Я закусил губу до крови, ощущая, как сбегает по подбородку красная капля и тут же замерзает. Хоуп рвалась у меня из рук и визжала как полоумная, извергая проклятия. Я чуть было не выпустил ее, но вдруг, почему-то мне вспомнился главврач больницы, где я проходил практику. «Живые нуждаются во враче больше, чем мертвые, - сказал он мне однажды, когда на операции, которой я ассистировал, погиб пациент. – Наше дело, в первую очередь, живые». Одного взгляда на Джима было достаточно, чтобы понять: если ему и понадобится помощь медика, то только патологоанатома.
Хоуп же была жива и полна энергии, а потому, я должен был в первую очередь заняться ей. Очнувшись от своих рассуждений, я вовремя заметил, что она перехватывает топор поудобнее, чтобы достать меня. Прижав ее к себе здоровой рукой как можно крепче, я рискнул отпустить вторую и, нисколько не считаясь с тем, что могу вывернуть ей запястье, принялся отбирать топор. Добившись своего, я закинул его подальше. Хоуп извернулась и сильно лягнула меня в голень.
Я взбесился. Швырнув ее на снег, я уселся ей на ноги, чтобы не сбежала, и принялся хлестать по щекам.
- За что? За что? – кричал я.
Она вроде пришла в себя и начала плакать, но я не мог остановиться.
- За что, мать твою?!!!!!
- Ральф… Он убил Ральфа, - вдруг прошептала она.
На мгновение я замер. Потом я снова ударил ее по лицу, на этот раз кулаком.
- Дура!!! – схватил ее за плечи и начал трясти. – Идиотка! Ты что забыла, что Ральф остался в доме!
- Как… как… но я же видела… - кажется, она окончательно пришла в себя.
- Чего ты обкурилась?! – я с отвращением оттолкнул ее и встал. – Дома твой Ральф. Наверняка, щелкает каналами и изнывает от скуки.
- Правда?
- Правда, - я помог ей подняться.
Боль вспышками грызла мое плечо и, оставив Хоуп на мгновение без присмотра, я стянул куртку и перетянул плечо шнурком от капюшона. Только я не учел того, что тело Джима, с растекшейся вокруг темной лужей – даже в сумерках она бросалась в глаза, - никуда не делось…
- Джим!! Джим!! Что же я наделала??! – Хоуп снова рухнула на колени и стала реветь, всхлипывая и завывая.
В этот раз ни пощечины, ни растирание лица снегом не помогали. Девушка истерила и брать себя в руки не собиралась. Она выла, кричала, пыталась то разбудить Джима, то остановить кровь, и не обращала на меня внимания, сколько бы я за нее не цеплялся. С огромным трудом я все-таки умудрился оторвать ее от тела, но она тут же принялась рваться обратно. Так я ее и тащил, кричащую и трепыхающуюся, то и дело останавливаясь передохнуть и попытаться привести ее в чувство.
Когда мы достигли дома, я уже основательно измотался. Хоуп охрипла и теперь могла только тихонько скулить, брыкаться она тоже перестала, но идти отказывалась. Спасибо и на этом – по крайней мере, я мог просто волоком тащить ее за собой, не опасаясь, что она сбежит.
- Ральф! – крикнул я, втаскивая Хоуп в дом. – Ральф! Иди сюда! Да где ты застрял?! Что б тебя… Ральф, у нас проблемы!!!
Ральф не показывался, но сверху доносилось какое-то размеренное бормотание. Похоже, он смотрел телевизор и не слышал. Хоуп продолжала размазывать тушь по щекам, а тащить еще и по ступенькам мне не хотелось. Оставив ее как была – на полу у дверей, я пошел наверх, громко призывая Ральфа. Заснул он там что ли?
Я открыл дверь в нашу комнату… и замер. Толчок в спину несколько привел меня в себя. Судя по всему, Хоуп, наконец, оклемалась и потащилась за мной.
Как всегда не вовремя.
Лучше бы она этого не видела.
Это был не телевизор. И даже не радио.
Это был Ральф.
Он сидел на полу и, раскачиваясь из стороны в сторону, что-то бормотал, но слов я разобрать не мог. Его глаза закатились настолько сильно, что мы видели только пустые белые глазницы, струйки слюны ползли по подбородку. Руки двигались сами по себе, выцарапывая какие-то символы на досках пола. Видимо, занимался этим он уже довольно давно – его пальцы оставляли на дереве кровавые следы.
Я чувствовал, как сжимаются и разжимаются руки Хоуп, цеплявшейся за мою куртку.
- Ральф! Ральф… нет… Ральф… - сил кричать у нее не было, сил подойти к нему или беспомощно смотреть – тоже. Она развернулась и бросилась прочь, от грохота ее шагов сотрясался весь дом.
- Хоуп! – я не успел схватить ее за руку и задержался на мгновение прежде, чем броситься за ней.
Меня отвлек Ральф. Он вдруг стал быстрее скрести пол и протяжно завыл. Впрочем, бежать он пока никуда не собирался, а потому я выбрал Хоуп. Я почти настиг ее у лестницы.
- Стой, Хоуп!
Я так и не понял, подвернулась ли нога, споткнулась ли она или сделала это нарочно. Только с хриплым воплем она рухнула на лестницу и покатилась вниз. Я бросился следом и, рискуя свалиться сам, пытался остановить ее падение. Тело девушки безвольно ударялось о хрустевшие и скрипевшие стены, ступени и перила, руки и ноги, казалось, выворачивались под какими-то немыслимыми углами. Я, наконец, умудрился ее поймать, но не удержался и рухнул сам. Вместе мы кувыркались еще несколько ступенек, я изо всех сил старался смягчить ее падение, получая тычки взявшихся откуда-то острых углов, сыпавшиеся на нас со всех сторон. Я понял, что мы все-таки остановились, когда больно ударился затылком о пол. Я лежал на спине, прижимая к себе Хоуп, и ждал, пока развеется мутная пелена, застилавшая взгляд.
- Хоуп, ты как? – с трудом сквозь боль, обручем сжимавшую ребра, выдавил я. – Хоуп?
Наверное, она потеряла сознание. Я боролся с болью, пытаясь стряхнуть ее с себя и встать. Где-то наверху пронзительно выл Ральф. Наконец, в голове чуть прояснилось.
Я лежал, прижимая к себе труп. Глаза Хоуп были пусты и холодны, как тогда, у костра. Но теперь совершенно точно, жизнь полностью покинула ее тело – она смотрела на меня этими пустыми глазами, неестественно склонив голову. Я взвыл ничуть не хуже Ральфа и вскочил. Кажется, что-то снова хрустнуло в Хоуп, когда она ударилась о пол.
- Да какого хера творится, а?! – крикнул я на весь дом, и только вопли Ральфа мне отвечали. – Что это за хня!!! Дожил… Уже сам с собой разговариваю!!! Сара… Черт! Сара!
Но искать Сару я побежал не сразу. Огромных трудов стоило отлепить Ральфа от пола и привязать его к кровати. Он орал так, что у меня не только мурашки ползли по телу, - к тому, что все сегодня орут как резанные, я уже привык, - но и закладывало уши. Все-таки я с этим справился: я опасался, что в таком состоянии Ральф попытается причинить вред себе.
Я бросился бежать обратно к холму. Жители этого проклятого городка все еще веселились. Они пили вино, пиво и эль, танцевали вокруг костров, пели и гадали. Они веселились, а мои друзья умирали. Их свел с ума этот чертов праздник.
«Кара сидов», - так сказала Эшлинг.
Я метался среди пирующих, пытаясь найти Сару, но ее нигде не было. Зато нашлась старуха.
- Миссис Эшлинг, вы не видели Сару? – с трудом выдавил я из себя, задыхаясь от бега.
- Нет, - она беспечно сидела, наблюдая за прыгающими через костры ребятишками.
- Ну, вспомните! Пожалуйста! Это вопрос жизни и смерти!
- А где ты ее видел в последний раз?
- Да здесь! Она танцевала с патлатым реконструктором!
- С кем? – мне казалось, будто она нарочно прикидывается и тянет время.
- Ну, с парнем в старинной одежде и странной манерой говорить.
- Это был не человек, - все так же спокойно и флегматично отвечала она.
- А кто? – я орал, потеряв терпение.
- Сид. И если она его поцеловала… - старуха сделала длинную паузу, явно пробуя мои нервы на прочность, - то он увел ее с собой. В мир фей.
- Увел?! – ноги у меня подкосились, и я рухнул на снег. – Но… Но… Тогда должен быть вход!
- Он там, - она махнула в сторону холмов. – Среди курганов.
Вскочив на ноги, я бросился бежать в указанном направлении. Я даже не понимал, откуда взялись силы: еще мгновение назад ноги были как ватные, а плечо обволакивала боль. Я бежал, запутываясь в сугробах, падая в ледяной колкий снег, обжигающий руки, но я вставал и снова бежал. Только мысль о Саре гнала меня вперед.
Я не знал, кто такие сиды, но понимал, что Сара – единственный островок здравомыслия, среди общего безумия, разразившегося вокруг. Она единственный мой друг, оставшийся в живых.
Джим мертв…
Только когда я бежал, задыхаясь, к курганам, я отчетливо понял, что произошло на самом деле, что я больше не услышу смех Джима и ядовитые замечания Хоуп, только невнятное бормотание Ральфа.
Сара… Сара…
Вдруг впереди сквозь охватившее меня топкое отчаянье я разглядел две фигуры, одна придерживала другую за плечи, обернув ее своим плащом. Они не спеша приближались к кургану.
- Сара! – крикнул я изо всех сил. – Сара! Не уходи! Не надо! Сара!
Мне показалось, будто она обернулась, прежде чем обе фигуры исчезли. Они просто растворились в воздухе, оказавшись у подножия кургана.
- Сара! – я упал на колени, и у меня больше не было сил встать. – Сара…
На глаза вдруг навернулись слезы, тут же они стали замерзать, покалывая кристалликами. Не знаю, сколько я так просидел, но из оцепенения, проморозившего насквозь, меня вывели шаги по хрусткому снегу. Шаги за спиной. Я ухмыльнулся.
Что ж… и мне пора.
Я обернулся. Ко мне шел неимоверно бледный мужчина с запавшими глазами и будто покрытыми инеем кожей и длинными волосами. Я испытывающее разглядывал его клепаный нагрудник и меч, переливающийся зелеными вспышками.
Куда бы ты ни шел в дни Самайна, не оборачивайся, если услышишь за собою шаги. Нельзя оборачиваться… иначе увидишь мертвых.
- Привет, - сказал я.